Верни Мою Душу (СИ) - Страница 42

К оглавлению

42

— Упрямый маленький мышонок, — в бархатном голосе проскользнуло раздражение. — Еще рано вставать… Спи, Вероника… — голос убаюкивал, заставлял веки тяжелеть и усталость подниматься откуда-то из солнечного сплетения.

Вероника зажмурилась и стала отчаянно ей сопротивляться. Нет, нельзя спать. Нельзя падать в эту темный бездонный колодец, где на дне плещутся темные сны. Нельзя слушать его голос, который усыпляет, нельзя поддаваться этой приятной, накатывающей, как волны усталости…

Иначе…

И в это самое мгновение сон разлетелся на тысячу осколков. Вероника открыла глаза и резко села. Она была дома. В своей квартире, на диване в гостиной. Перевела растерянный взгляд на мобильный, играющий «Лунную Сонату» — звонил Люциус. Пора было собираться.

Глава 6
Странник

Мой милый странник одинокий,

Куда ведет твоя тропа?

Куда ведет твой склон пологий,

Куда влечет тебя судьба?

Маргарита Коломийцева «Одинокому Страннику»

Егору было восемь, когда он ночью пришел к отцу и сказал, что видел во сне маму и что мама звала на помощь. Ей было очень плохо. Так плохо, что он, Егор, проснулся. Сонный Николай выслушал сына, а потом сказал, что это всего лишь сон. И что мама на небесах, среди других ангелов… А потом добавил, что ему самому рано вставать, и Егору тоже — завтра школа. И отправил сына обратно в детскую, пожелав сладких снов.

Его рассказы о матери, о странном месте, где только пепел и тени, о его снах, списали на бурное воображение. А сны про Веронику — на тоску по матери. Ничего необычного. Мальчик замкнут, друзей у него нет, вот и компенсирует всё сказками. Должно пройти. Ему сложно, он был привязан к матери, и Лидия, как бы не старалась, не сможет ее заменить.

Это пройдет. Так заверил отца детский психолог. Они с Лидией поверили и успокоились. Только вот не прошло. А стало хуже.

Порой ему снились обычные сны — обрывки воспоминаний, приправленных фантазией, но зачастую Егор оказывался в одном и том же месте. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась серая пустыня, будто бы выцветшая от нехватки солнечного цвета. Солнца здесь не было — на небе тускло, едва различимо сияла маленькая звезда, отбрасывая скупой бледный свет. Здесь не было дня, не было ночи. Только песок, ветер и руины… Разбросанные, поеденные ветром каменные глыбы.

Откуда-то Егор знал это место. Знал, что здесь безопасно и что он никого здесь не встретит. Никому до пустых безжизненных земель нет дела. Люди забыли про них, те, кто стоял выше, ушли. Мертвая пустота, лежащая между мирами.

Он часто приходил сюда, бродил среди песков, подбирая плоские как блин камешки. Гладкие и приятные на ощупь. С каждый разом во сне он уходил всё дальше и дальше, не боясь заблудиться. Странники никогда не заблудятся. Ни в своем родном мире, ни в чужих.

Потом, просыпаясь, рассказывал об этом месте отцу и мачехе. Они переглядывались за столом, и Николай бурчал, чтобы сын прекращал страдать чепухой. Отец и Лидия ему не верили. Но куда им. Вот, мама бы поверила. Мама бы всё поняла.

Егор не забыл, как отец вышел из себя, когда он увидел серебряное украшение у сына на шее. Николай прекрасно помнил, как подарил крестик Веронике и помнил, что хоронили его жену тоже с ним. Мальчик вырывался из его рук, плакал и кричал, что его подарили. Мужчина на похоронах Вероники. Высокий, в сером свитере с темными волосами и глазами. Николай не поверил. Если бы не вмешалась Лидия, он бы избил мальчонку. Никогда еще Лидия не видела его таким взбешенным.

В тот день его сын заперся в комнате, залез под одеяло и зажмурился. Думая о матери, зажав в руке серебряный крестик, Егор оказался совершенно в другом месте. Раньше он видел его только раз, в том страшном кошмаре. B сейчас снова оказался здесь незваным гостем.

Мальчик брел среди темных скал, по усыпанному хрустящим снегом берегу озера. Было холодно, страшно и очень одиноко. Но он точно знал, что мама здесь. Он обязательно её найдет, надо только идти вперед. Мама ему обрадуется. Они же так давно не виделись — три года миновало с её смерти. Она наверняка скучает, также, как и он. А то и больше.

Папа как-то сказал, что они с Вероникой больше никогда не увидятся. Но это неправда. Папа не знает, что существуют разные дороги. Их надо просто уметь увидеть, чувствовать, даже временами слышать. Егор умел. Папа нет.

Егор шел долго. Во сне время течет иначе, оно медленное. Хронос здесь ленив и неспешен. Порой кажется, что время останавливается. Застывает, превратившись в темный гладкий камень.

Мальчик замер, прислонившись к холодному камню, чтобы перевести дыхание и унять покалывание в пальцах. Страх касался своими ледяными пальцами его затылка. Но ничего, он справится. Ведь он уже взрослый мальчик. Ему почти одиннадцать. И должен помощь маме… Помочь маме. Вот, что главное. И ему ни капельки не страшно. Ну, только если чуть-чуть. Самую малость.

— Надо же, — когда внезапно над его ухом раздался мужской голос, Егор чуть не закричал. Тотчас обернулся — за его спиной стоял невысокий паренек, лет четырнадцати. Потертые джинсы, кожаная куртка, под которой виднелась майка с группой Нирвана. В пальцах он мял сигарету. — И что такая, малявка, как ты, здесь делает, а? — усмехнулся и склонил голову набок.

Он был очень похож на того пацана, что со своими друзьями каждый вечер забирается в заброшенный детский сад, расположенный неподалеку от начальной школы. Там они обычно курят и пьют пиво. Когда Лидия его забирала с уроков, Егор видел их пару раз. Этот парень как-то помахал ему рукой. В шутку, конечно.

42